The Mighty Five’s Rivalry With Tchaikovsky
Of interest is the rivalry between The Mighty Handful and the St Petersburg Conservatoire, and in particular with Anton Rubinstein, its director and his protégé Pyotr Tchaikovsky.
Following Rubinstein’s exit from the Conservatoire, Tchaikovsky was invited to attend the group’s meetings. He worked with Balakirev composing his fantasy-overture Romeo and Juliet. Despite its success, Tchaikovsky never embraced the group’s music or goals.
Instead, Tchaikovsky adopted Western musical styles to remain popular with the Russian aristocracy, which left him at odds with The Five.
Critical Friendship
Understanding the composers, their backgrounds and the Romantic influence on their goal: to build a Russian nationalistic music style, forges an appreciation for the musical depth of The Mighty Handful.
Considered ‘amateur’ musicians, they taught themselves the art of composition, listened and critiqued composers that came before them, and work-shopped their own manuscripts, developing a strong critical friendship.
The Mighty Handful’s collaboration that began in 1865 lasted for the next couple of decades. But even after the group began to separate, the influence that each of them had on the other went well beyond this period and can be heard today through the rich Russian music they left behind.
2014 Tina Dubinsky
ValKaras on September 19, 2016:
Being of the Slavic descent and also a lover of classical music (although selective in my taste), I grew up exposed to much of Russian music and literature, which I happened to appreciate along with all other fine musical art of that sort. Your hub is very well written and informative, so thank you for sharing.
William Leverne Smith from Hollister, MO on August 12, 2014:
Thank you for sharing a great story based on Russian mystic and music. Always fascinating, to me! 
Tina Dubinsky (author) from Brisbane, Australia on August 11, 2014:
Thanks Audrey — I would love to hear you sing!
Audrey Howitt from California on August 11, 2014:
Did you know?
In 1905 during the Russian Revolution, Rimsky-Korsakov was a professor at the St Petersburg Conservatory.
As part of the demonstrations, the students went on strike, and Rimsky-Korsakov was expected to stop their unrest. Instead, he sympathized with the students.
As a result, Rimsky-Korsakov lost his position, and all performances of his works were banned. A national outcry ensued and after two months the ban was lifted, and his position reinstated.
His final opera, The Golden Cockerel, reflects this clash with authority. The Russian government banned his opera, and it was not performed until after his death.
«Могучая кучка» — история, вклад и значение в русской музыкальной культуре
«Могучая кучка» — творческое содружество, которое сыграло большую роль в русской музыкальной культуре. Оно состояло из гениальных композиторов, в произведениях которых отражались передовые идеи популярного в то время демократического движения. Члены «Могучей кучки» считали себя последователями великих мастеров – А.С. Даргомыжского и М.И. Глинки. В 1860-х годах все страну охватил демократический подъем, вся интеллигенция боролась за прогрессивные идеалы — как в общественной жизни, так и в культуре.
эти группы людей противопоставляют себя официальным, классическим обществам. «Могучая кучка» также становится своеобразным антагонистом академической рутины.
Главный лозунг – не отрываться от жизни! Главное в музыке – национальная направленность!
Состав «Могучей кучки» практически не менялся за все время её существования: основными членами были М.А. Балакирев, М.П. Мусоргский, А.П. Бородин, Н.А. Римский-Корсаков и Ц.А. Кюи.
Все эти яркие, выдающиеся, талантливые люди однажды встретились и, увидев друг в друге единомышленников, объединились в музыкально содружество, получившее название «Балакиревский кружок», а позже – «Могучая кучка», или «Группа пяти». Идейным вдохновителем был Владимир Васильевич Стасов, музыкальный критик – фактически, он являлся шестым членом «Могучей кучки», хоть и не был композитором. Он же дал содружеству и название – в своей статье «Славянский концерт г. Балакирева». Сами члены Балакиревского кружка ввели такое понятие, как «Новая русская музыкальная школа». Свои идеи они несли в народ: в качестве просветительской деятельности композиторы «Могучей кучки» образовали бесплатную музыкальную школу.
Childhood and youth
Nikolai Andreyevich was born in the city of Tikhvin, Novgorod province in the family of hereditary noblemen. The great -grandfather of the future composer was Rear Admiral of the fleet during the reign of Elizabeth Petrovna. His father, Andrei Petrovich Rimsky-Korsakov, bore the title of State Counselor, served as the vice-governor of Novgorod, and as governor of Volhynia for four years. Mother Sofya Vasilievna belonged to the family of the landlord Skaryatin, but she was born as a daughter of a peasant serf.
The house where Nikolai Rimsky-Korsakov was born
The family brought up two sons Voin and Nikolai. The eldest son, Voin Andreyevich, later became a naval Rear Admiral. The age difference of 22 years caused that the younger brother was strongly influenced by the authority of the elder one.
Since childhood, Nikolai prepared for the navy service, but his father could play the piano well and he instilled the love of music for his youngest son at the age of six. Initially, Nikolai was fond of liturgical singing and Russian folklore. At the age of nine, the boy composed the first musical composition.
Nikolai Rimsky-Korsakov and his brother Voin Rimsky-Korsakov
In 1856, the teenager enrolled in the Sea Cadet Corps. After moving to the northern capital, Rimsky-Korsakov plunged into the cultural life of the city and began to visit the opera house. Nikolai got acquainted with the musical works of Gioachino Rossini, Giacomo Meyerbeer, Mikhail Glinka, Ludwig van Beethoven, Amadeus Mozart and Felix Mendelssohn.
The young man began to take cello lessons from teacher Ulikh, then from pianist Feodor Kanille. In 1862 Nikolai Rimsky-Korsakov graduated from the Naval School. The same year, the young man suffered a grievous loss. The father of the future composer died. The mother and elder brother moved to St. Petersburg.
1. Биография
Родился 6 января 1835 года в городе Вильне. Его отец, Антон Леонардович Кюи, выходец из Франции, служил в наполеоновской армии. Раненный в 1812 году под Смоленском во время Отечетвенной войны 1812 года, обмороженный, он не вернулся с остатками разбитых войск Наполеона во Францию, а остался навсегда в России. В Вильне Антон Кюи, женившийся на Юлии Гуцевич из небогатой литовской дворянской семьи, преподавал французский язык в местной гимназии. Старший брат Цезаря, Александр (1824—1909), стал впоследствии известным архитектором.
В возрасте 5 лет Кюи уже воспроизводил на фортепиано мелодию слышанного им военного марша. В десять лет сестра начала его учить фортепианной игре; затем учителями его были Герман и скрипач Дио. Учась в виленской гимназии, Кюи, под влиянием мазурок Шопена, оставшегося навсегда любимым его композитором, сочинил мазурку на смерть одного учителя. Живший тогда в Вильне Монюшко предложил давать талантливому юноше бесплатно уроки гармонии, продолжавшиеся, впрочем, всего семь месяцев.
В 1851 году Кюи поступил в Главное инженерное училище (ныне Военный инженерно-технический университет) и через четыре года был произведён в офицеры, с чином прапорщика. В 1857 году окончил Николаевскую инженерную академию, сейчас Санкт-Петербургский Военный инженерно-технический университет, с производством в поручики. Был оставлен при академии репетитором топографии, а потом преподавателем фортификации; в 1875 году получил чин полковника. В связи с началом Русско-турецкой войны Кюи, по просьбе его бывшего ученика Скобелева, в 1877 году был командирован на театр военных действий. Производил обзор фортификационных работ, участвовал в укреплении русских позиций под Константинополем. В 1878 году, по результатам блестяще написанной работы о русских и турецких укреплениях, был назначен адъюнкт-профессором, занимая кафедру по своей специальности одновременно в трёх военных академиях: Генерального штаба, Николаевской инженерной и Михайловской артиллерийской. В 1880 году стал профессором, а в 1891 году — заслуженным профессором фортификации Николаевской инженерной академии, был произведён в генерал-майоры.
Кюи первым среди русских инженеров предложил применение бронебашенных установок в сухопутных крепостях. Он приобрёл большую и почётную известность как профессор фортификации и как автор выдающихся трудов по этому предмету. Был приглашён для чтения лекций по фортификации наследнику престола, будущему императору Николаю II, а также нескольким великим князьям. В 1904 году Ц. А. Кюи был произведен в чин инженер-генерала.
Самые ранние романсы Кюи написаны около 1850 года («6 Польских песен», изданы в Москве, в 1901 г.), но серьёзно развиваться композиторская его деятельность начала лишь после окончания им академии (см. воспоминания товарища Кюи, драматурга В. А. Крылова, «Исторический Вестник», 1894, II). На тексты Крылова написаны романсы: «Тайна» и «Спи, мой друг», на слова Кольцова — дуэт «Так и рвется душа». Громадное значение в развитии таланта Кюи имела дружба с Балакиревым (1857), являвшимся в первом периоде творчества Кюи его советником, критиком, учителем и отчасти сотрудником (главным образом, по части оркестровки, оставшейся навсегда наиболее уязвимой стороной фактуры Кюи), и близкое знакомство с его кружком: Мусоргским (1857), Римским-Корсаковым (1861) и Бородиным (1864), а также с Даргомыжским (1857), оказавшим большое влияние на выработку вокального стиля Кюи.
19 октября 1858 года Кюи женился на Мальвине Рафаиловне Бамберг, ученице Даргомыжского. Ей посвящено оркестровое скерцо F-dur, с главной темой, В, А, В, Е, G (буквы её фамилии) и упорным проведением нот С, С (Cesar Cui) — идея, явно навеянная Шуманом, имевшим вообще большое влияние на Кюи. Исполнение этого скерцо в Петербурге в симфоническом концерте Императорского Русского Музыкального Общества (14 декабря 1859 года) было публичным дебютом Кюи как композитора. К тому же времени относятся два фортепианных скерцо C-dur и gis-moll и первый опыт в оперной форме: два акта оперы «Кавказский Пленник» (1857—1858), позже переделанной в трёхактную и поставленной в 1883 году на сцене в Петербурге и Москве. Тогда же написана одноактная комическая опера в легком жанре «Сын Мандарина» (1859), поставленная на домашнем спектакле у Кюи при участии самого автора, его жены и Мусоргского, а публично — в Клубе Художников в Петербурге (1878).
Цезарь Кюи участвовал в Беляевском кружке. В 1896—1904 годах Кюи состоял председателем петербургского отделения, а в 1904 г. выбран почетным членом Императорского Русского Музыкального Общества.
Участники «Могучей кучки»
‘Мощная кучка’, ‘Новая русская музыкальная школа’, ‘Русские 5’, ‘Балакиревский кружок’ — все это названия одного и того же союза композиторов и связаны с творческими убеждениями, которые формировались годами. Российская имперская столица Санкт-Петербург (исследователи указывают период с конца 1850-х до начала 1860-х годов). Однако, как это ни парадоксально, на протяжении всего своего существования федерация не меняла существенно свою структуру и поэтому была членом, вдохновленным солидарностью и общим творчеством.
Основоположники кружка
Любое описание этой уникальной федерации композиторов должно начинаться с краткого упоминания всех ее членов и основателей. В этот список вошли широко известные деятели музыкального искусства, стоявшие у истоков этого творческого тандема.
- Милий Алексеевич Балакирев. Именно этот уроженец Санкт-Петербурга, проводивший все детство на берегу Волги, стал основателем прославившегося на всю Россию и за ее пределами кружка. С самого юношества подававший большие надежды Балакирев прославился своей любовью к народным песням, которые ему доводилось слышать в деревне, а также демократическими взглядами в музыке. Милий Алексеевич болел за внедрение в творческий мир всего нового, но не без народного многоголосия и восточных мотивов, ставших основой его фантазии «Исламия». Именно с момента его встречи с идейным единомышленником Стасовым, которая состоялась в 1856 году, и ведет свой отсчет легендарная «Русская пятерка».
- Цезарь Антонович Кюи. Невзирая на то, что этот автор был наименее известен из всего звездного коллектива, именно он был самым ярым сторонником этого союза, поставившим такие интересные оперы, как «Анджело» и «Вильям Ретклиф». Внушительный вклад Кюи внес и в постановку детской оперы, будучи необычайно задушевной и поэтичной личностью. В то же время нельзя не отметить ту жесткость, с которой композитор воспринимал некоторые новаторские идеи своих соратников, будь то нерешенные диссонансы Бородина или постановка «Борис Годунов» Мусоргского (к ней Кюи даже написал разгромную рецензию). Он же стал ярым противником создания Римским-Корсаковым нового союза композиторов после распада «кучки».
- Модест Петрович Мусоргский. Пожалуй, самый радикальный член сообщества, авторству которого принадлежит такое гениальное произведение, как «Борис Годунов». Практически во всех работах композитора главной темой являлся русский народ со всей прилагающейся проблематикой общества и сословий, откуда и их ярко выраженная социальная направленность. Среди главных достижений — введение романсов и прочей словесной песенности, не использованных ранее ни одним другим композитором.
https://youtube.com/watch?v=Eq7k-qxlP0M
The Five’s Stylization
An atmosphere of deep discussion, collaboration and sometimes conflict forged the music compositions of The Mighty Handful. The group’s goal was to establish a Russian national sound.
The hallmarks of the Russian sound that the group strove to create include:
- parallel intervals — fifths, fourths and thirds, tritones, and tonal «mutability»
- the ability of the harmony to move from a major key to its parallel minor or back again.
This last quality is a distinct characteristic of Russian folk song.
Other musical features include:
- an emphasis on Orientalism
- imitative sounds of Russian life
- Romanticism
- heterophony
- whole tone scale
- pentatonic scale.
Influence of the Romantic Movement
Caught up in the Romantic movement that spread into Russia from Europe in the mid-to-late nineteenth century, Russian writers inspired The Mighty Handful’s compositions.
Aleksandr Pushkin who is considered by critics to be one of the greatest Russian poets and father of modern Russian literature, as well as Tolstoy and Dostoevsky, inspired The Mighty Handful as they set out to establish a national Russian musical identity.
The influence of these writers pervaded not just the composers’ personal education but their choice of material.
Boris Godunov, an opera by Mussorgsky took its narrative from the dramatic play Boris Godunov by Pushkin. It takes place during the Time of Troubles in Russian history, and it is one of many compositions that were influenced by the Russian romantic writers.
Творческое содружество и его состав
Талант Балакирева выходил за пределы виртуоза-исполнителя. Свое предназначение он видел в служении искусству, как просветитель в формировании русских национальных особенностей музыкальной культуры. Революционный настрой русской интеллигенции того времени сказывался на творчестве передовых музыкантов. Балакирев c единомышленниками пытались реализовать народную тему в своих произведениях на основе русского фольклора и церковного пения. Балакиревский кружок объединил уже состоявшихся музыкантов в поисках национальной самобытности, какой бы сложной она ни была в понимании.
«Могучая кучка русских музыкантов» — такое название кружка Балакирева впервые появилось в статье Стасова в 1867 году и стало нарицательным, хотя сами музыканты называли свой кружок «Новой русской музыкальной школой». Стасов был идеологом этого творческого содружества и его активным участником. Знаменитому художественному критику и литератору были близки идеи творческого сообщества, лидер которого считал себя последователем великого М. И. Глинки.
В 1857 году Кюи близко сходится с М. П. Мусоргским и представляет его Балакиреву. Модест Петрович, находясь под впечатлением таланта и творчества нового друга, с большим интересом брал у него уроки. В 1862 году к «Могучей кучке» композиторов в составе трех выдающихся музыкантов примкнули молодой, начинающий определяться в музыкальных направлениях, Н. А. Римский-Корсаков и зрелый ученый-химик А. П. Бородин, успешно осуществивший не один научный проект.
«Балакиревский кружок», который с подачи великого Стасова стал называться «Могучей кучкой», идеологически находился под огромным влиянием народных волнений. Восстания и стихийные бунты крестьян занимали умы представителей русской революционной интеллигенции, что влияло на творческие проекты культурной жизни страны. «Могучая кучка» использовала самобытные народные темы в создаваемых произведениях, например, в операх:
- «Царская невеста»;
- «Князь Игорь»;
- «Хованщина»;
- «Снегурочка»;
- «Борис Годунов».
Borodin: Balancing Science and Music
was the illegitimate son of a Russian prince. From an early age, Borodin discovered a talent for not just music, but also science.
Borodin studied medical science and chemistry, accepting an appointment lecturing in chemistry at the Academy of Medicine in 1862. In the same year, he composed his first symphony and at a meeting with Balakirev was persuaded to devote his leisure time to his musical development.
His Symphony No.1 was given international acclaim when he visited Liszt.
Borodin’s next major compositions — a comic opera and his second symphony, were received in Russia as failures.
The opera, Prince Igor is regarded as Borodin’s masterpiece for its melodic and harmonic originality. At his death in 1887, the opera remained unfinished as Borodin’s scientific career took precedence over his composing. Rimsky-Korsakov and Glazunov finished the opera in 1890.
Особенности творчества композиторов «Могучая кучка»
В творчестве всех пятерых преобладают народные, сказочные мотивы, часто встречаются сюжеты из истории России – композиторы постоянно ищут нравственные идеалы в исконных началах. В связи с этим, важнейшей опорой для них была народная песня (и русская, и восточная) – они собирали старинные крестьянские напевы, в которых видели корни национального русского мышления. Далее мотивы обрабатывались и воплощались в их творчестве. Кроме того, Балакирев и Римский-Корсаков собрали песни в отдельный сборник – «Сорок русских народных песен» (1860).
Что касается интонационной выразительности, «кучкисты» опирались на творчество Александра Сергеевича Даргомыжского. В его операх «Каменный гость» и «Русалка», как считали члены содружества, наиболее точно и ясно выражаются идеи, «слова». Даргомыжский, как и Глинка, был для них отцом-основателем музыкальной культуры России.
Практически всем произведениям «кучкистов» свойственны:
- размах,
- большие размеры,
- эпическая широта.
В камерном же творчестве ярко проявил себя только Бородин. Однако в фортепианной литературе выделились Балакирев («Исламей») и Мусоргский («Картинки с выставки»).
Главным противником «Могучей кучки» была академическая школа, а особенно – Петербургская консерватория, которую возглавлял в то время А.Г. Рубинштейн. Члены содружества критиковали «консерваторов» за то, что те слишком тщательно следуют традициям и не признают других путей развития музыки в России, в том числе и национально-народных. Однако со временем конфликт сглаживался, и в 1871 году Римский-Корсаков даже стал профессором Петербургской консерватории.
История содружества и его последователи
«Могучая кучка» распалась в средине 1870-х годов. Причин этому было много: как лежащих на поверхности (отстранённость Балакирева из-за душевного кризиса), так и более глубоких (творческие расхождения между «кучкистами»: например, Мусоргский и Балакирев сочли Римского-Корсакова перебежчиком и предателем). Это, в общем-то, неудивительно: такие гении не могли долго находиться в одной группе, каждому был необходим индивидуальный творческий рост.
Но с распадом «Могучей кучки» никуда не пропали их идеи – ещё многие русские композиторы создавали свои произведения под их влиянием. Благодаря Римскому-Корсакову, кучкистская деятельность стала активно развиваться в Петербургской консерватории. Появился «беляевский кружок», возглавлял который сам композитор. По словам Римского-Корсакова, «беляевский кружок» нельзя считать абсолютным продолжателем «балакиревского кружка», ведь
«…кружок Балакирева соответствовал периоду бури и натиска в развитии русской музыки, а кружок Беляева — периоду спокойного шествия вперёд; «балакиревский» был революционный, «беляевский» же —прогрессивный…».
Среди композиторов, творящих на рубеже веков, продолжателями традиций «Могучей кучки» можно по праву считать Александра Глазунова, Анатолия Лядова, Александра Гречанинова и многих других.
Значение «Могучей кучки» для русской музыки и культуры
Сложно переоценить музыкальный вклад творчества «Могучей кучки» в русскую музыку.
В их операх впервые:
- стала ярко видна национальная характерность,
- появились размах и народно-массовые сцены.
Композиторы стремились к яркости, стремились донести до народа свои идеи через запоминающиеся образы и эффектные картины.
Произведения «Могучей кучки» или «великой пятерки» русских композиторов вошли в мировую музыкальную сокровищницу.
Subject
In a letter of 30 December 1872/11 January 1873, Vladimir Stasov proposed three subjects to Tchaikovsky as the basis for symphonic works: Taras Bulba, after Gogol’s novel; Ivanhoe, after Walter Scott’s novel; and The Tempest, after the drama of the same name by William Shakespeare (ca.1611), setting out programmes for each of them.
Stasov’s programme for The Tempest was as follows:
Tchaikovsky selected the subject of The Tempest, adopting Vladimir Stasov’s programme, but did not start work on it immediately. In his letter of reply to Stasov of 15/27 January 1873, Tchaikovsky asked: «Must there be a tempest in The Tempest?, i.e. is it essential to depict the fury of the elements in an overture written on a piece where this incidental circumstance serves simply as the point of departure for all the dramatic action? Would it be odd in a symphonic composition that is supposed to depict The Tempest to leave out the tempest? If a tempest is essential then where should it go—at the start or in the middle? If it is not necessary, then why not call the overture Miranda? … I require your counsel so that the plan is absolutely clear in my mind before I set to work on the music» .
In reply Vladimir Stasov wrote that the tempest was essential, and described how it should be depicted: «I had thought of representing the sea twice: at the beginning and at the end; only at the beginning it ought to be prefatory, quiet and gentle, and Prospero, uttering his magic words, would break this calm and summon the tempest. But in my opinion this storm should differ from all that has gone before, in that it should start suddenly, at full strength, in utter turmoil, and should not grow or arise by degrees, as is usually the case. If followed, this suggestion would be quite innovative, because in all other operas, oratorios and symphonies a storm follows its natural course, but in this instance it is created at the command of supernatural forces. Let your storm suddenly take hold and howl, smash and fling everything to the devil on the orders of its master. Let your storm rage and engulf the Italian boat with the princes, then just as suddenly subside, with only a shudder and a growl before falling silent» .
In Tchaikovsky’s letter to Vladimir Stasov of 27 January/8 February 1873, we read: «While the subject of The Tempest is poetic up to a point, your plan calls for such a degree of musical refinement and elegance, that I intend to rein in some of my usual impatience to compose, and to await the propitious moment … I will only say that it could be some time before my future overture emerges into the light».
The completed score was prefaced by a short programme:
