Жизнь в Америке. Трио имени Исаака Бабеля
Вернусь к американскому периоду своей жизни. В Кертисе я учился бесплатно, но на жизнь надо было как-то зарабатывать. И я устроился в кошерный ресторан. Вместе со знакомыми контрабасистом и аккордеонистом, выпускником петербургской консерватории, мы создали группу «Трио имени Исаака Бабеля». Играли ежедневно с девяти вечера и до 2-3 ночи. Исполняли венгерскую, цыганскую, русскую музыку — а еще я играл весь свой еврейский репертуар. Это была моя первая работа, связанная с еврейской музыкой, и она меня очень выручила.
Игорь с бабушкой и дедушкой в Филадельфии
Тем временем в США шел настоящий ренессанс клезмера. Молодые ребята моего возраста или чуть старше обнаружили записи старой еврейской музыки, которая была популярна в США в начале 20-х годов. Ее тогда привезли в Америку кларнетисты из Украины и Молдавии. Клезмер — в основном танцевальная музыка — зазвучал повсюду; этот подъем продолжался до 30-х годов, а затем на смену пришел джаз. Но записи остались. Ориентируясь на эти записи, американские ребята взялись за возрождение клезмера; им еще посчастливилось застать гениального кларнетиста-клезмера Дейва Тарраса, создавшего свой неповторимый стиль.
Но я тогда не имел понятия об этом и играл еврейскую музыку сам по себе.
А потом я узнал, что в США вышла первая книга исследователя еврейского фольклора Моисея Береговского (того самого «сумасшедшего Береговского»!) — «Old Jewish Folk Music». Это собрание множества еврейских народных песен, записанных доподлинно так, как они пелись, со всеми повторениями. Было там и немало инструментальной музыки. Качество этого материала меня потрясло. Я увидел записанным многое из того, что пела мне бабушка. Но о связи между бабушкиными песнями и собранием Береговского я расскажу чуть позже.
Лирический герой и мальчик
Стихотворение можно смело величать триллером, так как события в нём полны драматизма, насыщенны вопросами искусства, жизни и смерти.
По сюжету лирический герой ведет диалог с мальчиком, которым, скорее всего, является собственное Я, душа или вторая натура, застывшая у черты искушения.
Главный герой стиха искушен и делится своими темными знаниями с невинным мальчиком, для которого скрипка всего лишь музыкальный инструмент. По сюжету кажется, что это Паганини в зените славы говорит со своим детством, еще не познавшим капризы и таинства его Каприччио 24, не отведавшим экстаз восторга публики.
Он предупреждает дитя, взяв в руки скрипку мир изменится, таинства станут реальностью, фантазии явью, но это потребует платы и дорого возьмет. Когда музыкант связывает себя договором с волшебной скрипкой, обычные ценности перестают для него существовать.
Для кого играет скрипач? Ответ Гумилева прост:
Духи не терпят пауз и если скрипач останавливается, если скрипка перестает им играть, то:
Увы, это плата за дар ада, покорять сердца людей, но получать удовлетворение только от аплодисментов из адских глубин. Людские страсти перед магией музыки становятся вторичными – люди теряют вес и становятся не более важны, чем сигарета для кокаинового наркомана, чем пастила в глазах синеющего алкоголика.
Лирический герой словно бы пытается вернуться назад, вырваться из магии волшебной скрипки, он говорит мальчику-Я:
Но как можно отказаться от неземного в пользу смертного, как можно увидеть сады Богов и после этого прожить в счастье, глядя на скупой огород деревенского надела? Герой буквально молит:
… Однако мальчик не верит в страхи, он ещё светится лучами жизни и видит в скрипке только интересный инструмент, способный увлечь чистое детское сердце.
Наш герой сдается перед мальчиком, говоря ему:
Этим он как-бы выписывает себе прощение-индульгенцию, разрешая прошлому своё настоящее, оправдывая свою славную смерть скрипача на сцене театра ада.
Как я из скрипача стал альтистом. Переезд в США
Я жил и учился в Киеве, закончил музыкальную школу. Мой педагог, Григорий Ефимович Ямпольский, был для меня как отец. Ямпольские — знаменитая музыкальная семья. Брат моего учителя, Владимир, много лет был аккомпаниатором Ойстраха. Мама Григория и Владимира — родная сестра Мирона Полякина. Это киевские Ямпольские. В Москве жил другой Ямпольский — знаменитейший Абрам Ильич, основоположник российской скрипичной школы.
Григорий Ефимович Ямпольский
Григорий Ефимович Ямпольский Когда встал вопрос о продолжении образования, Григорий Ефимович посоветовал: «Переходи на альт». Он понимал, что еврею-альтисту будет легче поступить в Киеве, чем еврею-скрипачу. Я взял альт, поиграл на нем скрипичный концерт Кабалевского. Звук мне невероятно понравился, я влюбился в инструмент, сыграл конкурс и поступил в училище Глиера. А через три года меня приняли Киевскую консерваторию. На всем курсе там было два еврея! Мне очень хотелось продолжать учебу в Москве, многие музыканты-евреи уезжали учиться в другие города, но я этого сделать не мог из-за семейных обстоятельств — болезни мамы.
Американским родственникам удалось перевезти маму на лечение в США, а она там умерла… Меня не выпустили из Киева, чтобы я мог побыть с ней после операции: консерватория не дала характеристику. Ужасно…
Игорь в детстве с мамой
Не выпускали и на похороны, но тут вмешались родственники, имевшие связи в Сенате. В конце концов похороны задержали, и я на них попал, это было 13 июля 1977 года. Так я оказался в США. Мне повезло — я продолжил учебу в лучшей консерватории страны — Кертисовском институте музыки в Филадельфии.
Несмотря ни на что, для меня и для множества евреев остается важным местом нашей истории. В тридцатые годы это был в музыкальном смысле еврейский город. И Григорий Ефимович Ямпольский, и еще один важный в моей жизни педагог Абрам Штерн учились в Киевской консерватории у профессора Давида Соломоновича Бертье, ученика Леопольда Ауэра. Преподавал в консерватории и Моисей Береговский — его я упомяну еще не раз. Там же был его единственный в Союзе институт (потом кабинет) еврейской народной культуры.
«Ой, лойбчик!», или как играть клезмер
А для того, чтобы добиться такого эффекта, есть много способов. Этим приемам на скрипке я еще в Киеве научился у гениального Абраши Штерна.
Абрам Штерн был концертмейстером киевского оперного театра, дальним родственником знаменитого Исаака Стерна. Он был нашим всем. Мы, студенты училища и консерватории, все ходили заниматься к нему.
Б-же мой, как он играл какой-нибудь хусидл! Можно было просто умереть, с ума сойти. Я сидел у него в ногах и смотрел, что он делает смычком и левой рукой.
Это совсем другие приемы, чем в классической игре.
Например, неопытный скрипач делает переходы из одной позиции в другую неаккуратно, со всхлипом. Сам Штерн, когда слышал такое у своих учеников, шутливо восклицал: «Ой, лойбчик!». Так называется прием клезмерской игры. Для классического музыканта это неприемлемо, а для клезмера такой всхлип — первейшее средство выразительности!
Клезмерская игра — это имитация голоса
Поэтому в исполнительской технике важно все, что подражает разговору, всхлипу. Это «горизонтальная», а не «вертикальная» игра смычком, совсем другое глиссандо, другая вибрация, особые интонационные приемы — например, в клезмере есть четвертьтона, которых вы не услышите в классической музыке
Важна экспрессия, свобода, особые агогические акценты. Все это тесно связано с особенностями разговора на идише. Современные певцы, которые не говорят на идише, а только поют, звучат не так. Это не клезмер, а просто красивая музыка.
Сегодня победила традиция американского клезмера — веселые, жизнерадостные танцевальные мелодии. Но для меня важна другая тенденция, связанная с более интимным клезмерским музицированием. Ведь на еврейской свадьбе была не только танцевальная музыка, но и та, которая игралась для слушания, для души: это плач Израиля, оплакивание невесты.
Настоящий исполнитель клезмера — это в первую очередь не виртуозный музыкант, а тот, кто играет с душой, с каваной (кавана — особое настроение, «намерение» в еврейской молитве — ред.). Когда уже не ты играешь на инструменте, а что-то высшее играет тобой.
Когда я жил в Филадельфии, мой дед ходил в небольшую хабадскую синагогу и иногда брал меня с собой — для миньяна. Однажды я услышал кантора на Йом Кипур — и у меня подступили к горлу рыдания: своим хриплым голосом этот человек делал такое, от чего можно было с ума сойти. И в такие моменты ты понимаешь: такое пение не имеет ни малейшего отношения к голосовым данным.
Переезд во Флоренцию. Рождение группы «Клезмерата Фиорентина»
В 1983 году театру Флоренции потребовался концертмейстер альтов, и мне предложили годовой контракт. Я был помешан на итальянском искусстве; когда я увидел все это воочию, то почувствовал себя как ребенок в шоколадной лавке. Из Флоренции я никуда не уехал, и уже 37 лет работаю здесь. У моего оркестра славная история, им руководили замечательные дирижеры — Рикардо Мути, потом Зубин Мета.
Начиная с 90-х я также играл еврейскую музыку в разных составах: с американской певицей, в джазовом трио.
А в 2005 году поступило неожиданное предложение от известной пианистки Марты Аргерих — она обратилась ко мне через свою близкую подругу и музыкальную партнершу, скрипачку Дору Шварцберг. Марта организовывала фестиваль, посвященный разным аспектам еврейской музыки, и ей захотелось включить туда что-то аутентичное. Я с радостью согласился — давно мечтал поиграть музыку из сборника Береговского. Но с кем играть? Евреев, кроме меня, в оркестре нет. Но зато есть три замечательных музыканта, умеющих играть без нот — а это для меня было главное. Риккардо Крочилла — гениальный кларнетист, он играет соло так, что дух захватывает; фаготист Франческо Фурланич, который в нашем коллективе играет на аккордеоне; контрабасист Риккардо Домати. Все трое с детства играли народную танцевальную музыку «лишо».
Я сразу сказал им, что играть будем по-клезмерски: никаких партитур. Можно иметь перед собой одну строчку нотной записи — мелодию, и записать к ней аккорды, но все остальное делается уже без нот. Мы подготовили программу и сыграли несколько пьес на фестивале Марты Аргерих. Зубин Мета, которому мы немного поиграли наш репертуар, был в восторге. Он хорошо знает еврейскую музыку по Израилю. То, что мы делаем, он назвал «импровизированной камерной музыкой».
С этого и начался ансамбль «Клезмерата Фиорентина». Мы выступаем по всему миру: в США, Канаде, России, много ездим по Италии.
«Клезмерата» играет у Игоря на террасе для совета директоров объединенных еврейских организаций США
Меня поражает реакция публики, привыкшей к классике: слушатели так воодушевляются, наша музыка трогает их до глубины души. Для меня это в еврейской музыке главное. Моя бабушка говорила: мало играть так, чтобы людям хотелось танцевать, — надо заставить их плакать.
8. Классическая музыка I: Сборник магистр. 1 [Больше не доступно]
Изучение нового музыкального инструмента само по себе является сложной задачей. Но постоянное воспроизведение одной и той же горстки песен снова и снова может сделать процесс еще более утомительным.
Вместо того, чтобы физически учить вас играть на скрипке, Classical Music I: Master’s Collection Vol. 1 приложение дает вам бесплатный доступ к более чем 100 шедеврам. Это позволяет легко просеять и выбрать то, что вы хотели бы изучить. Лучшие инструкторы советуют скрипачам играть вместе с записанной музыкой, и это приложение позволяет легко это делать.
Бесплатная версия приложения дает вам доступ к вырезанным подборкам классических звуковых дорожек. Если вам нравится то, что вы слышите, вы можете обновить до версии Deluxe для приложения с полным набором параметров воспроизведения.
Для аналогичной опции на Android, проверьте Скрипка Музыка .
Скачать — Классическая музыка I: Сборник магистр. 1 для iOS (версия Deluxe за $ 4,99)
Полный текст
Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,Не проси об этом счастье, отравляющем миры,Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,Что такое темный ужас начинателя игры!
Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,У того исчез навеки безмятежный свет очей,Духи ада любят слушать эти царственные звуки,Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.
Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,И когда пылает запад и когда горит восток.
Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, —Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьиВ горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.
Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,В очи глянет запоздалый, но властительный испуг.И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,И невеста зарыдает, и задумается друг.
Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча.На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищИ погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!
1907 год.
Написанное в 1907 году стихотворение «Волшебная скрипка», стало знаковым для 21-летнего Николая Гумилева. Стих стал заглавным в сборнике «Жемчуг» и показал умение Гумилевым доходить в произведениях до самой грани добра и зла, до края пропасти над бездной таинства.
